насколько. И кто мог распустить такой слух.

— Конунгова жена, — буркнул я, — больше некому. Ну или рабыни-дуры. Понять ничего не поняли, зато языком чесать горазды.

— Рассказывай, — Альрик сел за стол, кивнул, чтобы сел я. А остальные так и остались стоять.

Тулле с хозяевами примостились неподалеку.

Я подробно пересказал, как дело было, начиная с первого гарма и заканчивая тем, как я Магнуса до хутора доволок, а потом бежал до Хандельсби.

— Только не понимаю, что за черный гарм такой. Говорили же, что гармы до пятой-шестой руны силой. А тут такая махина! Рун восемь-девять!

Высунулся из-за плеч ульверов Ньорд:

— Могу сказать.

— Давай, старый, поведай нам, — Альрик дружелюбно похлопал по скамье рядом с собой.

Старик с достоинством сел, положил морщинистые руки на стол и неторопливо начал:

— Гармы, они ведь как… Как волки. Бездна то ли сразу выродила их, высмотрев обычных волков, то ли испоганила самих зверей. А у волков что главно? Стая. Вожак. Вот у гармов есть такой вожак, твариный хёвдинг. Если у волков вожаком делается самый мудрый, то у гармов — самый злобный. Как помрет старый хёвдинг, так начинается у них грызня. И кто всех больше загрыз, тот и вожак. А к тому времени он и силу поднимет. Черный гарм ведь может и до десятой руны силой быть. Выше — никогда не видывали. И ведь не кажный год удается его убить. Прячется он, боится. Бают, что черный гарм умеет думать как не всякий человек, потому знает, на кого кидаться, а от кого бежать.

— Вот уж действительно — не как всякий человек, — усмехнулся Альрик. Уж не на меня ли он намекал?

— И всякий раз черный гарм поджидает, когда воины послабже отобьются, и убивает их, чтобы пополнить силу. Теперича гармов вожак мертв. Эту зиму и следующую тихо будет в наших лесах.

— Благодарю за рассказ, — кивнул Альрик. — Значит, конунгов сын жив. Даже если помрет, ты виновен, только если сбежал, бросив товарища.

— Да какой сбежал? — разозлился я. — Я за черного гарма на руну поднялся.

— А взял что-то с его трупа в доказательство? Ухо? Клык? Хвост?

— Так некогда было. Я как увидел, что Магнус еле дышит, кинулся к хутору.

— А теперь хуторские что угодно могут сказать. Мол, что сами нашли Магнуса и гарма сами зарубили. А ты сбег!

— Зря ты наговариваешь, — снова вмешался старик. — У Рагнвальда не дураки служат. По следам всё прочитают. И как бы конунг наш не зол был, напраслину возводить не станет. А вот женка его, Рогенда, может. Но и то, лишь до его возвращения.

После слов старого Ньорда ребята подуспокоились, расселись по лавкам. Старуха принесла ледяное пиво, с разрешения еще и засоленное мясо. Не поесть, а так, перекусить. Я подождал немного, потом встал, толкнул в плечо Видарссона и кивнул ему на дверь. Тот посмотрел на хирдманов, вздохнул и пошел за мной. За нами следом выскользнул Тулле.

Во дворе я коротко и легонько ткнул кулаком Видарссону под ребра. Тот сразу согнулся, судорожно пытаясь вздохнуть.

Тулле стоял неподалеку, но не вмешивался.

Я ухватил Видарссона за ухо, не давая разогнуться. Меня душила злость на этого обнаглевшего дурака.

— Выгнать, значит?! Меня выгнать решил? — Я ещё раз легонько ударил его кулаком в живот. — Ну? Отвечай! Как при спящем говорить, так храбрец? А в лицо мне что скажешь? Ну? Чего молчишь? — Голос опустился до свистящего шёпота.

— Я… я не хотел! Я не подумал! — Видарссон захлёбывался от недостатка воздуха и боли.

— Не подумал он. Так начни! Где только храбрости набрался? У папаши своего пятки лизал, а сейчас вздумал на меня рот раззявить? — выпустив ухо, я с размаху залепил ему подзатыльник.

Видарссон упал, и я вдогонку пнул его по ребрам. Замахнулся ещё, но тут меня дернули за плечо. Тулле?

— Хватит! — Альрик сдавил плечо будто тисками. — Он своё получил.

— Разве? Перворунный прыщ за всю жизнь зверски зарезал одну козу. И сейчас говорит мне, пятирунному, уйти из хирда? Пусть благодарит, что я ему язык не отрезал!

Беззащитный отшвырнул меня на пару шагов.

— Это мой человек, — прошипел он. — Мой хирдман. И только я решаю, как его наказать! Охолони! Будешь сидеть дома, пока не привезут конунгова сына!

— Снова взаперти? — у меня от злости аж горло перехватило. — Снова мне… снова в ведро срать? Да ни в жизни! Я ни в чем не сплоховал! Пусть тот мелкий уродец сидит. Да и как ты меня заставишь? Я… я тоже пятирунный. А значит, не слабее тебя!

Сказал и снова пожалел о сказанном. Всё же хёвдинг — есть хёвдинг. Он не обязательно самый сильный по рунам. За такие слова и впрямь выгнать могут.

Альрик заметно посмурнел.

— Не слабее, — медленно проговорил он. — Значит, решим этот спор, как положено воинам.

Он оглянулся, наткнулся взглядом на Тулле, сказал ему:

— Палки!

Друг бросил быстрый взгляд на меня, сбегал в сарай и принес пару палок, заготовки под топорища. Я сходился с Альриком в тренировочных поединках и ни разу не побеждал. Но теперь всё по-другому. Теперь мы равны. Да и не тренировка это уже.

Для моей руки палка была толстовата, я не мог обхватить ее полностью, так что я сжал пальцы, проминая дерево под себя. Бить как топором? Я поднял палку, подскочил к Альрику, замахнулся… и тут же отлетел, отхватив три удара за раз.

— Руны — это еще не всё, — обходя меня по кругу, сказал Беззащитный. — Нужна еще голова. И опыт. И скорость.

Бой продлился недолго. Через двадцать ударов сердца я лежал в снегу, размолотый в пыль. У меня не было ни шанса — Альрик был везде и нигде. Я ни разу не смог его достать. Все мои атаки пропадали впустую, а каждый выпад Альрика находил меня.

— Сиди дома! — повторил он. — Сохранности ради.

Глава 8

Уже на другой день с хутора прибыли охотники, они-то и поведали городу, что к чему. Привезли шкуру черного гарма, растянули ее на столбах, чтобы каждый мог посмотреть да поудивляться эдакой тварине. И каждый увидел прорехи от моего топора на ляжках и на горле.

На меня всё ещё косились, но уже без злобы. Скорее, сомневались, что такой мелкий во всех смыслах карл смог завалить аж черного гарма.

Спустя пару ночей привезли и самого Магнуса в санях, которые тащил хельт, завернули в одеяла, только бледное лицо с красной полоской поперек брови и было видать. Увидеть его я увидел, а